Мичиру Кайо / Сейлор Нептун - Штормовое предупреждение

Штормовое предупреждение
      Кисточка в моих руках дрожала, выводя на девственно чистом листе бумаги какие-то каракули. Раньше для меня нарисовать картину было легким делом. Ко мне приходило вдохновение и я рисовала, рисовала запоем, не в силах оторваться от своего занятия. Во время рисования я чувствовала себя этаким демиургом, Творцом собственного мира, населенного только что придуманными существами.
      Конечно, все это творилось не просто так, а во имя моей Музы. Моей Харуки...
      Мои губы горько скривились. "Моей" Харуки... Нет, она больше не моя. И не должна была быть моей. Теперь, после этих месяцев, что я провела в одиночестве, мне многое стало ясно, то, что всегда ускользало от меня, наконец-то раскрыло свои тайны. Теперь-то я вспомнила свое прошлое, жизнь принцессы Амфиты - правительницы Нептуна. Вспомнила свою верную когорту - Найду, Протея, Галатею, Деспину, Лариссу, Нереиду, Талассу, - во главе которой стояла неизменно холодная и величественная, как сама Королева, Тритон... Тритон погибла. Я сознавала это, целиком покорившись судьбе, но почему-то в моем сердце незаметно плавилось горе...
      Мы никогда не были особо близки. По крайней мере, не было между нами той близости, которая связывала Уранию и Ариэль. Всегда холодная, равнодушная, как сама стихия, которой та повелевала, Тритон нежно заботилась обо мне, не жалея ни сил, ни времени для меня. Благодаря ее стараниям я многому научилась, в том числе и сражаться. Когда она погибла, когда перед нами, стоящими на поверхности Юпитера, воздвиглась сверкающая пелена защиты, когда Урания упала на землю и горько разрыдалась, я почувствовала в сердце легкий укол страха. "Что теперь будет со мной?" - подумала я тогда, теребя сапфировое кольцо на пальце. Без Тритон я была беспомощна, как ребенок. Поэтому королева Серенити и объединила мою судьбу с судьбой Урании, дав новую память, новую жизнь...
      Теперь Харука также далека от меня, как и тогда, в Миллениуме. Хотя, мне кажется, она совершенно не злится на меня за тот невольный обман, в который мы играли столько лет подряд.
      Когда я вижу ее на улице, под руку с Раминой, мне становится горько, что я не смогла найти свое счастье, но, стоит мне встретиться с серьезными глазами моей недавней соперницы, как куда-то исчезает горечь, и надолго остается тревожное и радостное ожидание чуда...
      Я до сих пор не понимаю ее... Я ожидала, что она будет злиться, ревновать, презирать меня за то, что я хотела разлучить ее с Харукой, но я знаю, что, стоит мне взять телефонную трубку и позвонить, Рамина тут же прилетит, утешит, выслушает... Это странно и непривычно, но я рада, что у меня есть такая подруга. Вот и сейчас я беру телефон и набираю знакомый, уже наизусть выученный мной, номер.
      - Алло? - такой родной и любимый голос! Но я сдерживаю свои порывы и прошу к телефону Рамину.
      Через секунду она берет трубку.
      - Привет. Это Мичиру. Ты можешь приехать?
      - Конечно, сейчас буду.
      И все. Короткий разговор. Она даже не спрашивает, зачем она мне нужна. Просто "да", и через несколько минут Рамина обязательно будет здесь, примчавшись на своей жемчужно-серой "феррари".
      Я окидываю взглядом свою мастерскую.
      Привычная апатия, владеющая мной последние полгода - с тех пор, как проснулась моя память, - не оставляет меня, делая равнодушной ко всему, что происходит вокруг. Даже сейчас, оглядывая комнату и понимая, как же все запущено, я не могу заставить себя встать и прибраться.
      Смысл жизни давно уже потерян для меня.
      Если бы это видела Тритон...
      Я слабо улыбаюсь. Да, если бы она это смогла увидеть, то я бы, наверное, была безумно счастлива. Мне так не хватает ее!
      Под отрезвляющим действием этой мысли, я превозмогаю себя и поднимаюсь со стула, чтобы хоть немного прибраться в квартире. Это мне отчасти удается, и квартира приобретает мало мальски приличный вид к приезду Рамины.
      Она ворвалась ко мне, как свежий ветер, который приносит с собой по утрам ароматы неведомых цветов. Такой же сладкий, дразнящий аромат сопровождал и мою подругу.
      С порога она кинулась ко мне, ласково обняла, и я почувствовала признательность к этой девочке, которая тратит на меня столько времени и усилий.
      - А как же Харука? - спрашиваю я, вспомнив, что ей есть о ком заботиться. - Он останется голодным из-за меня.
      Рамина улыбнулась. И в комнате сразу же стало светлее.
      - Нет, ему это не светит ни при каком раскладе! - она отпускает меня и уверенно направляется на кухню. Я знаю, что она увидит там горы немытой посуды и недельную пыль, пытаюсь загородить ей дорогу, но она ловко уклоняется и все-таки проходит. Впрочем, эта живописная картина ее нисколько не удивляет. - Там же Мако, - продолжает она объяснять, одновременно загружая машину-посудомойку.
      Я с некоторым опозданием вспоминаю, что с некоторых пор Мако живет вместе с ними. Банни долго разглагольствовала на эту тему, пытаясь все-таки понять, какие отношения связывают этих троих, но так ни к чему и не пришла. Отчасти потому, что Мако, которой это уже надоело, пригрозила ей физическим воздействием, и Банни отстала от нее. Позже мы поняли, что для Харуки и Рамины Мако - маленькая девочка, оставшаяся без родителей, о которой нужно позаботиться.
      - Да, - задумчиво откликаюсь я, машинально беря протянутую мне тряпку, и принимаюсь стирать пыль со шкафов. - Там Мако.
      - А что случилось с тобой? - Рамина повернулась ко мне, оставив ужин готовиться самостоятельно. - У тебя опять депрессия?
      Я вздыхаю. И неожиданно признаюсь, хотя обещала себе держать язык за зубами:
      - Мне так одиноко, Мина... С тех пор, как... как ты вернулась, я медленно схожу с ума от одиночества. Я не могу написать ни единой картины, даже самого завалящегося этюда, а скрипка уже, по-моему, превратилась в труху.
      - Понимаю... - тихо произносит подруга и неожиданно заявляет: - В это воскресенье ты должна появиться в ресторане "Морской мир" с небольшим выступлением.
      Я поднимаю на нее недоуменный взгляд.
      - Зачем?
      Она лукаво улыбнулась и отвернулась к плите.
      - Во-первых, ты вспомнишь, что значит играть на скрипке, во-вторых, немного развлечешься, в третьих, тебя там будет ждать сюрприз. Не знаю, правда, какой, просто чувствую...
      Я знаю, что у Рамины великолепно развита интуиция, поэтому верю ей на слово, так же, как привыкла доверять своим предчувствиям. Я прислушалась на всякий случай к себе - что-то внутри моей души тихонько шептало о некой встрече, надеясь, что я не услышу. Кажется, именно это я чувствовала, когда впервые повстречалась с Харукой...
      - Хорошо! - я встряхиваю волосами. Действительно, почему бы и не развеяться?
      - Действительно, - улыбается Рамина и выключает плиту. - Ужин готов, ваше морское высочество! - с шутливым поклоном она накрывает передо мной стол на две персоны.
      От готового ужина так заманчиво пахнет, что я сама усаживаюсь за стол. Раньше ей приходилось кормить меня почти силой. Неожиданно я обнаруживаю в себе зверский аппетит, который почему-то все это время дремал во мне, никак не проявляя своего существования. Значит, я потихоньку прихожу в себя?
      - Все будет в порядке, Мичиру, - улыбается мне на прощание Рамина, крепко обнимает и уходит, оставляя после себя свежий аромат озона.
      Я закрываю дверь и облокачиваюсь о стену.
      Наконец, что-то решив, почти бегу в свою комнату и вытаскиваю из футляра забытую скрипку.

      Я немного нервозно посмотрела на себя в зеркало, чтобы удостовериться, что новое платье, которое только что привезла Рамина, сидит на мне если не великолепно, то хотя бы нормально. Едва бросив на себя взгляд, я покраснела от смущения. Совершенно не представляю, как выйду на сцену в "этом"...
      "Это" - длинное, облегающее мое тело, как перчатка, платье диковинного бирюзового оттенка, который так идет к моим волосам. На спине у него по всем правилам находится большой вырез плюс большой разрез, а спереди все наглухо закрыто - хоть это радует. Я, конечно, в жизни бы не надела такое убожество, но Рамина настояла на своем...
      И вот результат - немного порозовев, судорожно сжимая скрипку в потных руках, я выхожу на небольшую сцену ресторана "Морской мир". Ресторана, где когда-то мы встретились с Харукой.
      Количество людей в зале меня потрясло и выбило из колеи - никогда не представляла себе, что, услышав о моем выступлении, здесь соберется столько моих поклонников... Но мне, стыдно признаться, все равно страшно. Некоторое время я просто молча стою, размышляя о чем-то, а потом, набравшись храбрости, вскидываю скрипку, поднимаю смычок...
      И натыкаюсь на внимательный взгляд незнакомой девушки, сидящей за дальним столиком. Было в ней что-то такое знакомое, от чего сердце забилось быстрее, а душа затрепетала в тисках смертного тела...
      И я заиграла...
      Позже мне говорили, что никогда раньше я так не играла. Никто не слышал раньше из моей скрипки таких звуков - жалобных и манящих, страстных и печальных... Я играла для нее.
      В ее синих глазах для меня сосредоточился весь этот мир. И я позволила себе утонуть в синеве ее взгляда, и меня захватил шторм...
      Я скользила в окружении высоких волн, которые играли самыми могучими кораблями, как игрушками, но меня несли в своих объятиях бережно, как величайшую драгоценность. Я уходила на глубину вместе с опасными водоворотами, взмывала ввысь в тугом коконе смерчей, выплескивалась на золотистый песок пляжа на мягкой ладони прилива... Я была морем, я была волной, я была самой маленькой каплей воды, а она была штормом. Штормом, который играл мной, забавлялся, не причиняя вреда. Штормом, который постепенно угасал и снова становился ласковым и нежным... Штормом, которого я не боялась...
      Стихли последние звуки скрипки. Я опустила руку с инструментом вниз, опустила голову, как в чем-то провинившийся ребенок. Я была опустошена, выпита до самого доннышка. Во мне не осталось ничего, кроме пустоты, которую никто и ничто не могло заполнить. Ни одной мелодии, ни одной картины - последний всплеск гениальности - вот и все, что осталось от Мичиру Кайо...
      И тут грянули аплодисменты, как похоронный набат прозвучали они в моих ушах, и, не выдержав более этой пытки, я бросилась вон со сцены, отбросив скрипку - ее струны только жалобно зазвенели, - сломав ненавистный смычок, бросилась прямиком через аплодирующую толпу наружу, на свежий воздух, на волю...
      Как объяснить им, что с этого дня Мичиру Кайо больше нет? Как объяснить, что вся ее гениальность в последний раз вылилась со скрипичных струн? Как объяснить, что меня больше нет?
      Я бежала, сломя голову, по темным улицам, бежала, не разбирая дороги. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы избавиться от той гнетущей пустоты, которая теперь навечно поселилась во мне. Теперь я понимала, что Рамина делала все, чтобы изгнать это из меня.
      Спасибо тебе, Мина... Все твои усилия были напрасны...
      Я бежала со всех ног, чуть не сломав каблуки. Но, когда в мое лицо дохнул соленый бриз, я остановилась, внезапно осознав, куда меня принесла моя душа.
      Я стояла на берегу океана, чьи волны медленно перекатывались под мягким звездным светом. Забавно, это, что, указующий перст судьбы? Стихия, которую я так любила, готова принять мою жизнь?
      Я горько улыбнулась, медленно сбросила надоевшие туфли, оставив их на берегу - мне они больше не понадобятся. Запустив руку в прическу, вытащила шпильки и распустила волосы - той, что готовится вернуться в свою родную стихию это не нужно.
      Наверно, я сошла тогда с ума. Временное помрачение рассудка толкало меня на самоубийство, и я, ни о чем не думая, сделала первый шаг в черную воду.
      Меня пронзил смертельный холод. В другое время я бы обязательно выскочила на берег, но не сейчас... Сейчас я медленно заходила в море, желая только одного - чтобы над моей головой побыстрее сомкнулись холодные волны.
      Где-то позади по асфальту простучали чьи-то каблуки... Я не обернулась, продолжая свое движение. Вода дошла мне уже до подбородка, ноги с трудом доставали дно, а все защитные рефлексы словно испарились.
      - Мичиру! - знакомый голос...
      Нет, не отвечу, не обернусь. Какая разница... Там мне будет так хорошо, как никогда здесь. Я дитя моря, поэтому я возвращаюсь в свой дом.
      Вода хлынула в уши, заполнила ноздри, изо рта вырвались последние пузырьки воздуха... Странный покой заполнял мое неподвижное, послушное колебаниям волн, тело... Наверное, именно так становятся русалками...
      Я медленно и неотвратимо погружалась в небытие, уже готовая отпустить свою душу на все четыре стороны, как вдруг, рядом со мной, в воду вошло чье-то сильное, горячее тело. Незнакомые руки обхватили меня и с силой повлекли за собой. Обратно, на землю.
      Нет! Не хочу! Я хотела забиться в истерике, хотела вырваться, но в моем умирающем теле не осталось больше сил, только упрямое сердце все еще немного билось...
      Тук-тук, тук-тук...
      Тук-тук...
      ...
      Последняя мысль промелькнула в мертвом теле:
      "Мне знакома та девушка... Это же Тритон..."

      Поток расплавленных золотых лучей хлынул в мои глаза, едва я только приоткрыла веки. Меня окружала незнакомая обстановка. Где я?
      Я чуть приподнялась на локтях, чувствуя слабость во всем теле и головокружение, почти до тошноты. Но, превозмогая себя, огляделась. Я лежала на широкой кровати, застеленной синим шелком. Изящная мебель, со вкусом подобранные шторы, многочисленные вазы - такие хрупкие и такие красивые... Эта спальня никак не могла принадлежать мужчине. Девушка, определенно девушка, вот кто здесь живет.
      - Ты проснулась? - я резко обернулась, недоумевая, как это я не услышала, что кто-то вошел.
      В дверях, сложив руки на груди, стояла та самая девушка из ресторана. Теперь-то я могла рассмотреть ее получше. Мягкие синие волосы, подстриженные под каре, большие синие глаза, серебряный перстень с сапфиром на безымянном пальце левой руки...
      - Что со мной было?
      Незнакомка усмехнулась.
      - И самоубийство теперь называется "что со мной было"? - в ее голосе прозвучали знакомые пренебрежительные нотки. - Принцесса Амфита, в приступе жалости к себе любимой, бежит топиться в холодном море, а потом, когда ее спасли, невинно хлопает глазами и спрашивает: "Что со мной было?" Как будто спасти коронованную особу сейчас - преступление!
      - Подожди, как ты меня назвала? - я похолодела внутри.
      Видимо, это отразилось на моем лице, потому что моя спасительница вдруг оттолкнулась от дверей и села на кровать, рядом со мной. Тонкие пальцы взяли меня за подбородок, синие глаза изучающе заглянули в мои.
      - А как мне теперь называть вас, принцесса? - неистребимая ирония прозвучала в этом вопросе, и мои последние сомнения растаяли как мираж.
      - Тритон!
      И я, содрогаясь от рыданий, упала в ее объятия. Тритон ласково обняла меня, нежно прижимая к себе, поцеловала в макушку.
      - Амфита... - и этого было достаточно.
      Я подняла голову, мгновение всматриваясь в черты бесконечно дорогого лица, просительно прикрыла глаза, и наши губы впервые встретились...

Назад На главную